Волк и семеро самураев
Послушайте, дети, сказочку. Давно это было. В годы Хогэн в правление благочестивого императора Го-Сиракава жил в провинции Идзуми господин Камакура. И служили при нем семь его вассалов, самураи Иэтада Канэко, Таро Кумаи, Гэндзо Эда, Таданобу Сатоо, Сасаки Дои, Норицуна Хираяма и, меньшой, Сиро Хитоми.
Жили они дружно. Вместе ходили на богомолье в монастырь Энрякудзи, вместе читали священные сутры, сочиняли стихи и наслаждались пением цикад. И часто бывало после чайной церемонии господин Камакура брал в руки кото, проводил плектром по струнам и пел:
К закату в тумане
Летят журавли. Клин усталый
Плывет надо мною,
Я вижу в строю промежуток.
Быть может это место для меня.
И так это было проникновенно, что самураи, орошая рукава кимоно слезами, невольно тянулись за ножами, чтобы освободить свою душу от телесного плена и умчаться вслед журавлиной стаи.
И вот однажды в час Петуха призвал господин Камакура к себе в покои всех самураев и сказал им:
- Наш император повелитель десяти тысяч колесниц Го-Сиракава вызывает меня в столицу для участия в церемонии Изгнания Зла. Я уеду завтра поутру. Вы же, мои вассалы, останетесь здесь охранять мою усадьбу. И до моего возвращения не пускайте сюда никого, кто бы он ни был.
Очень огорчились самураи, услышав такое. Ну да, делать нечего. Утром, когда первые лучи солнца начали золотить верхушки деревьев, и ночная прохлада стала уходить в сторону Западных гор, семеро самураев выстроились в полном боевом облачении во дворе у ворот Утверждения Гармонии Кэнэймон, чтобы проводить своего господина в дальний путь. Разноцветье их панцирей радовало глаз, каждый боевой лук походил на полумесяц, упавший в руки, а сверкание мечей у бедра напоминало блеск инея осенней порой.
Господин Камакура в тот день облачился в красные парчовые одежды и панцирь, пластины которого скреплял шнур лилового цвета, книзу переходящий в темно-лиловый. Двурогий шлем был туго завязан под подбородком. У пояса висел меч с золотой насечкой, а под мышкой он держал красный лакированный лук. Вскочив на коня по кличке Сэйро под звуки флейты господин Камакура покинул пределы своей усадьбы и направился по Южной дороге в столицу.
Однако не долго продолжалось его путешествие. На его беду проходил в то время через провинцию Идзуми волк, безжалостный, как злой дух Мара, и прожорливый, как тысяча голодных демонов. Этот волк пробирался сюда из Западных земель, где уставшие от его бесчинств жители наслали на него молитвами монахов и заступничеством десятирукой Каннон тяжелую дизентерию с поносом. И вот, исхудавший и обгаженный добрался наконец злодей и до усадьбы господина Камакуры в провинции Идзуми. Он слышал как наставлял господин Камакура своих самураев и, видя их упитанные, мускулистые тела, воспылал таким голодным желанием, что с трудом дождался следующего утра.
И не успел господин Камакура удалиться от своей усадьбы на десять тё, как волк напал на него и пожрал. Только жеребец Сэйро смог избежать ослабевших от дизентерии волчьих лап. Однако благочестивый господин Камакура, иссохший от поста и молитв, еще больше возбудил волчий аппетит. И тогда волк, облачившись в одежду и панцирь, решил хитростью проникнуть в усадьбу и отведать самурайской плоти.
Постаравшись принять благопристойный вид, подобрав рукава кимоно, волк подошел к воротам и три раза ударил в них колотушкой. В это время самураи совершенствовались в боевых искусствах каллиграфии и сочинения танка. Младший из них, Сиро Хитоми, был послан, чтобы узнать кто смеет беспокоить их в такой час. Однако, увидев за воротами своего господина, Сиро Хитоми побежал обратно, крича: “Господин Камакура вернулся!” И все самураи бросились к воротам, на бегу завязывая боевые панцири и сочиняя приветственные пятистишия. Только старший самурай Иэтада Канэко сохранял спокойствие. “Не торопитесь”, - сказал он остальным. Выглянув через ограду, он посмотрел на переодетого волка.
- Наш господин Камакура никогда не завязывал свой шлем одним узлом, - сказал Иэтада Канэко, – а у этого человека шлем завязан простым узлом. И рукава кимоно подвязаны как у простолюдина, собирающегося обременить себя черной работой. Странно все это. Уж не демоны ли послали нам этого незнакомца. Уж не сам ли это злой демон Дэвадатта пожаловал к нам. Испытаем его.
Испытаем ! – закричали самураи.
И тогда Иэтада Канэко через ограду сказал волку:
- Если ты и вправду наш господин, то покажи нам свое искусство икебаны, которым так славен во всех Северных провинциях господин Камакура.
Злой и голодный волк ничего не смог сделать лучше, чем собрать охапку травы и веток обхватом чуть ли не в один кэн и весом почти один коку.
Засмеялись самураи и закричали:
- Убирайся злой демон, пока наши стрелы длиной в четырнадцать ладоней не пробили твое черное сердце !
И пошел мучимый голодом волк восвояси. Однако не расстался он с мыслью отведать самурайских потрохов. Направился он в монастырь Кофукудзи и попросил монахов научить его искусству икебаны.
Еще луна не успела народиться и вновь умереть, как волк уже стоял у ворот усадьбы господина Камакуры. В лапах он держал великолепный букет, строгий, как стих хоку и простой, как песня кукушки. Самураи Таро Кумаи и Сасаки Дои, глядя через ограду, сказали:
- Не иначе это наш господин. Кто еще мог превзойти его в искусстве икебаны. Демонам с их злыми помыслами это не под силу. Давайте откроем ворота.
Только опытный Иэтада Канэко не позволил этого сделать.
- Если это и впрямь наш господин, пусть напишет на этом свитке стихотворение. А там мы посмотрим, - сказал он и кинул за ограду свиток.
Ничего не смог написать волк. Только разодрал когтями рисовую бумагу. Снова он поплелся в монастырь Кофукудзи и стал просить монахов обучить его стихосложению и каллиграфии. Для этого поселили его в Великом Восточном храме Тодайдзи, где под сенью бодхисаттв читали ему И Сина, Сыма Цяня и танка из Собрания Золотых листьев Киньё-вака-сю. Научили его складывать слова в строки, а строки в стихи, а затем кистью выводить их на бумаге.
И вот, когда крестьяне только начинали убирать второй урожай риса, волк оказался у ворот усадьбы господина Камакуры. Он молча перебросил через ограду свиток и в ожидании, что ему откроют ворота, стал нетерпеливо потирать живот.
Сиро Хитоми развернул свиток и прочитал начертанное безупречными иероглифами стихотворение:
Прохлада и солнце!
Чудесное утро сегодня.
Пора просыпаться.
Поедем! Нас ждут вдалеке
Леса и тот берег, что мил для меня.
- Только наш господин мог бы сочинить такое, - , не сдерживая слез, сказали почти все самураи. И уже совсем было собрались открыть ворота, однако недоверчивый Иэтада Канэко и на этот раз помешал им.
- Клянусь Хатиманом, - вскричал он, потрясая луком из тутового дерева, - наш господин своим благочестием прославился на десять тысяч тё вокруг и пусть перед тем как пройти эти ворота он прочитает от начала до конца Великую сутру Высшей мудрости.
Так и решили самураи. Но что мог сказать волк. Еле сдерживая грязные ругательства, с позором он убежал от ворот усадьбы.
И опять пошел волк за помощью в монастырь Кофукудзи. Долго не хотели монахи посвящать его в тайны Высшей мудрости. Только пройдя девяностодневный обряд Летнего Созерцания и удалившись в уединенную обитель Миидера, он был удостоен чести постигнуть смысл Великой сутры. К этому времени он уже мало думал о своей плотской сущности, но более о том, чтобы после смерти возродиться к новой жизни в едином венчике лотоса. И все же что-то тянуло его к воротам усадьбы господина Камакуры.
Уже осенние заморозки стали усмирять гладь прудов и всеобщее увядание напоминало о временности всего живого, когда волк постучал в ворота усадьбы. И когда самураи собрались за оградой, он им прочитал Великую сутру, Лотосовую сутру и многие другие сутры. А потом стал толковать их да так, что сам Иэтада Канэко обратившись лицом к западу воскликнул:
- Слава тебе, о великая богиня Аматэрасу, что вернула нам нашего господина. Наконец-то мы дождались радостного часа.
И открыли самураи ворота. Тогда волк ворвался во двор и уж собрался пожрать их всех вместе со слугами и домашней утварью, да вдруг весь обмяк. Не мог он уже пойти против Пяти запретов буддизма и Пяти Постоянств Конфуция, ибо против убийства и к человеколюбию призывают они. Взглянул волк на свою прошлую жизнь открытыми глазами и понял, что остался у него один только достойный путь. Извинился он перед самураями, вошел в дом в дальние покои, сел на колени, снял лиловый панцирь и носи, а потом, помолившись, распорол себе живот.
И вдруг на удивление всем выпрыгнул из волчьего живота господин Камакура, а за ним Красная Шапочка и ее бабушка. И стали они жить-поживать да сакэ попивать.
А волка похоронили со всеми почестями и до сих пор его могилу иностранным туристам показывают и фотографировать разрешают за 100 иен.
Ета и другая мозно процестя вота зидеся:
http://inoe.ur.ru/skazki.htm (аднака!!!)