Форум сайта Школа каратэ-до Михаила Степина

В заключение хотелось бы указать и еще на один момент, особенно ярко воплотившийся в китайских, японских и корейских боевых искусствах. Речь идет об умении в решающий миг поединка «взорваться», то есть спонтанно собрать все силы в одно целое. (Это в равной степени справедливо и для «смертельной» схватки.) Тотальная энергия и мощь разума и тела внезапно вспыхивают и воплощаются в действии — ударе меча, выпаде, ударе рукой или ногой. Если это сделано в нужный момент, победа в схватке гарантирована.
Неудивительно, что в основе технического мастерства лежит внутренняя, почти подсознательная философия жизни и действия. В первую очередь, это древнее учение о Центре, психофизическом центре сосредоточения сил человека — о хара (область живота). Именно здесь, согласно учению даосизма и дзэн-буддизма, заключено подлинное, глубочайшее начало человека, его истинное «я», посредством которого он только и может обрести единство с космосом. Именно здесь взаимодействие сил инь и ян, составляющих и определяющих человеческую индивидуальность, наиболее интенсивно.
В контексте боевых искусств «философия хара» имеет два аспекта. Первый — психо-эмоциональный. В хара таится взрывная энергия воина. Именно здесь он «чувствует», когда настало время для решающего броска. В другом же аспекте, физическом, хара определяет все действия человека. Вокруг нее, если позволено будет такое сравнение, «вращаются» руки, ноги и торс. Этот момент чрезвычайно важен для любого боевого искусства, вне зависимости от того, есть в нем даосское зерно или нет. Ведь практикующий боевые искусства в первую очередь стремится к тому, чтобы сохранить собственный «физический центр» в состоянии динамического равновесия и стабильности. Данный центр, подобно оси циклона, должен быть недвижим. Разрушающая сила противника должна быть отражена или обойдена. Мастера боевых искусств почти никогда не идут «лоб в лоб» друг на друга, как в американском футболе, за исключением разве что состязаний тяжеловесов — борцов сумо.
Мы очень кратко обрисовали общий характер современных боевых искусств, весьма «мягких и цивилизованных» собратьев великого искусства поединка и войны. А какое же место в мире современных боевых искусств занимает фехтование, искусство меча, которое имеет для нас первостепенный интерес? Сохранило ли оно свою силу и славу? По-прежнему ли оно проникнуто духом дзэн?
ФЕХТОВАНИЕ КАК БОЕВОЕ ИСКУССТВО
С достаточной долей уверенности можно утверждать, что японский фехтовальщик стал «художником боевого искусства» не по собственной воле, а в силу сложившихся обстоятельств. Начало процесса восходит к воцарению режима Токугава, к 1600 году. Напомним вкратце ход событий в контексте оказанного им на искусство фехтования влияния. Мирная эпоха Токугава предоставляла воину минимум возможностей реализовать свое мастерство на практике. Конечно, чисто теоретически самурай — будь то секретарь, гражданский чиновник или управляющий — должен был в любую минуту быть готовым к схватке, в подтверждение чего всегда имел при себе два меча. Однако единственным случаем, когда готовность эта оказалось востребованной, был мятеж Симабара, вспыхнувший еще в самом начале эпохи Токугава — в 1638 году. Порой в провинциях возникали волнения (незначительные крестьянские выступления) или происходили поединки, ведь за самураями сохранялось право на месть. И это все. Кроме того, самурай мог еще зарубить какого-нибудь не слишком, на его взгляд, почтительного простолюдина. Но на протяжении большей части 250-летнего правления Токугава самураю, несшему обычную гражданскую службу, не оставалось ничего, кроме как полировать свой неиспользуемый в деле меч и тренироваться.
Весьма показательна в этом отношении огромная популярность школы фехтования Ягю, процветавшей при ее основателе Ягю Мунэёси, его сыне Мунэнори и внуке Мицуёси. Девиз школы Ягю был такой: «Меч следует использовать не для того, чтобы убить врага, а для того, чтобы совершенствовать собственную силу» (вот, быть может, источник возникновения концепции Судзуки о «дарующем жизнь» мече). Тем не менее, хотя технику и приемы школы Ягю отрабатывали на деревянных или засунутых в ножны стальных мечах, случись необходимость вступить в настоящий бой, они оказали бы воину несомненную помощь.
Когда Мунэнори, уже в зрелом возрасте, стал наставником сёгуна, его попросили написать трактат об искусстве фехтования. В последний период жизни Мунэнори (возможно, под влиянием Такуана) проявлял интерес и к буддизму. Вот некоторые положения его «философии меча»:
«Главное в буддизме — это учение о пустоте. Пустота бывает двух видов: мнимая и истинная. Мнимой пустотой является состояние, в котором ничего нет. Истинная пустота — это подлинная пустота, пустота сознания... Пустота, которая движется, есть сознание. Пустота движется и превращается в сознание, которое побуждает к действию руки и ноги.
Искусство фехтования во многом схоже с буддизмом и согласуется с духом дзэн. Оно питает отвращение к привязанности к чему-либо, к поглощенности чем-либо... Какой бы тайной и совершенной техникой вы ни пользовались, если вы позволите своему сознанию «приклеиться» к ней, то проиграете поединок.
Пустота — это ключевое слово, которое надлежит держать в секрете. Оно относится и к сознанию противника. Ведь сознание не имеет ни цвета, ни формы, и есть пустота. Видеть пустоту, или единственное «одно» — значит видеть сознание противника. Буддизм (дзэн?) позволяет понять, что сознание есть пустота.
Так называемый «не-меч» не есть трюк, с помощью которого можно было бы одолеть противника;
он позволяет использовать различное оружие по своему усмотрению... Даже с веером вы сможете победить противника, вооруженного мечом... Не-меч — это умение сражаться с врагом, вооруженным мечом, голыми руками... Не-меч — вот самое главное из всех вещей.
Познав что-то, не позволяйте знанию закрепиться в вашем сознании, даже если это будет знание Истинного Закона Будды... Пусть ваше сознание остается пустым, и тогда вы сможете руководствоваться естественным умом... Пока вы не обретете данного состояния, вас едва ли можно будет назвать мастером фехтования... Причем правило это справедливо не только для фехтования; оно применимо ко всем устремлениям».
Эти слова о применимости принципов фехтования и самодисциплины ко всем областям жизни можно встретить во многих руководствах по современным боевым искусствам. Часто произносят их и обучающие боевому искусству мастера.
Через два столетия после Мунэнори появился мастер фехтования, в значительно большей, чем его великий предшественник, степени вдохновленный учением дзэн-буддизма и его ролью на Пути меча (пусть даже в виде боевого искусства). Ведь Мунэнори считал, что учение дзэн о пустоте всего лишь способствует развитию гибкости и чувства непривязанности к каким бы то ни было понятиям, мыслям или впечатлениям, пусть даже родственным технике меча, и не более того. Для Тэссю (1836-1888) же дзэн-буддизм и дзэнское пробуждение были главными и необходимыми составляющими обретения совершенства в фехтовании.
В 1867 году, когда Тэссю был 31 год, последний сёгун отрекся от власти. Началась реставрация Мэйдзи, и Тэссю, в числе многих других самураев, остался не у дел. В 1871 году он создал собственную школу фехтования. К созданию оригинальной техники он не стремился и взял на вооружение стиль школы Ито, назвав свою школу «Ито сёдэн муто рю». Несомненно, что главным достоянием школы был сам Тэссю, его энергия и самодисциплина. Процесс обучения отличался суровостью и строгим распорядком.
На характер преподавания значительное влияние оказал личный опыт Тэссю. С ранней юности он считался отважным и уверенным в своих силах воином. За крепкое телосложение и высокий рост (около шести футов) он получил прозвище «демон-Тэссю». Тэссю одолел многих известных фехтовальщиков, а в возрасте 28 лет вызвал на бой самого Асари Гимэи. В конце поединка, когда мечи противников скрестились у самых рукояток, Тэссю повалил Гимэи, чему способствовали его огромный рост и большой вес. Однако потом на его нагрудных доспехах обнаружили три зарубки — Тэссю трижды пропустил удары Гимэи. В настоящем бою каждый из этих ударов мог оказаться смертельным, или, по крайней мере, вывести Тэссю из строя. Тэссю с большой неохотой признал свое поражение и поступил в ученики к Гимэи. Уже во время первого занятия Асари, который «был в два раза меньших размеров, чем Тэссю, и на двенадцать лет старше, несколько раз заставлял его отступать и прижимал его к стене зала».
В течение нескольких последующих лет Тэссю никак не мог избавиться от преследовавшей его «навязчивой картины», как напирающий Асари принуждает его отходить назад, и потому не в состоянии был даже достичь уровня Асари. Будучи страстным приверженцем медитации, он обратился за советом к своему дзэнскому наставнику. Он был уверен, что проигрывал Асари потому, что не обладал каким-то важным духовным качеством. Наставник дал ему коан: «Изначально не существет ничего». Быть может, даже Асари с его искусством? Десять лет он неустанно «работал» над коаном, но, овладев им, так и не смог освободиться от комплекса перед Асари.
И тогда он обратился пошел за помощью к другому наставнику — Тэкисуи, настоятелю Тэнрюдзи. Тот дал ему классический воинский коан: